Все в руках человека. Поэтому их нужно часто мыть.
Вчера побывала в классической осенней русской глубинке.
Подразумевает это под собой небольшую деревушку, сплошь покосившиеся или развалившиеся домики, встреченные на пути два стада овец (почему именно овец?), быстро заканчивающийся асфальт (хотя и это сложно назвать асфальтом, скорее кладбище раритетного булыжника), после которого начинается родная русская колея "семь загибов на версту". Если учитывать что глубинку я назвала осенней не зря, то очень легко можно представить во что была превращена данная колея. И не смотря на то, что на дворе практически середина января, не покидало ощущение абсолютнейшей осени, но не той в которой буйство красок и перерождений, а той, которую Анна Андреевна Ахматова назвала третьей осенью, смертью. Налицо были и все соответствующие атрибуты: хандра, вечный туман, мертвые растения. Не обошлось и без этого ужасающего и так мне ненавистного запаха - запах гнили и затхлости. Я не знаю откуда он всегда появляется в этом селе, стоит чуть задержаться зиме.
В попытке сбежать от этого запаха я поднялась на "шляпку". Со "шляпки" всегда был виден сосновый бор на севере, заброшенный песчаный карьер на западе, далекие квадраты полей на востоке. Теперь же оказалось - бор сгорел, выгорел практически полностью; из карьера сделали свалку, еще одну, квадраты полей, абсолютно черные от голой земли, тоже не внушают особой радости.
Минус еще одна причина для поездок.
В итоге осталась одна - семейный долг.
Надолго ли?
Подразумевает это под собой небольшую деревушку, сплошь покосившиеся или развалившиеся домики, встреченные на пути два стада овец (почему именно овец?), быстро заканчивающийся асфальт (хотя и это сложно назвать асфальтом, скорее кладбище раритетного булыжника), после которого начинается родная русская колея "семь загибов на версту". Если учитывать что глубинку я назвала осенней не зря, то очень легко можно представить во что была превращена данная колея. И не смотря на то, что на дворе практически середина января, не покидало ощущение абсолютнейшей осени, но не той в которой буйство красок и перерождений, а той, которую Анна Андреевна Ахматова назвала третьей осенью, смертью. Налицо были и все соответствующие атрибуты: хандра, вечный туман, мертвые растения. Не обошлось и без этого ужасающего и так мне ненавистного запаха - запах гнили и затхлости. Я не знаю откуда он всегда появляется в этом селе, стоит чуть задержаться зиме.
В попытке сбежать от этого запаха я поднялась на "шляпку". Со "шляпки" всегда был виден сосновый бор на севере, заброшенный песчаный карьер на западе, далекие квадраты полей на востоке. Теперь же оказалось - бор сгорел, выгорел практически полностью; из карьера сделали свалку, еще одну, квадраты полей, абсолютно черные от голой земли, тоже не внушают особой радости.
Минус еще одна причина для поездок.
В итоге осталась одна - семейный долг.
Надолго ли?
